Положение женщины в жестко регламентированном конфуцианском обществе отличалось особой приниженностью: в корейском фольклоре вы не найдете не только думающей, Но и действующей положительной героини. взамен этого будит красавица, которая сидит и покорно ждет своей участи. А там уже выходит замуж или же бросается в речку, — как старшие скажут.
Положение женщины в жестко регламентированном конфуцианском обществе отличалось особой приниженностью: в корейском фольклоре вы не найдете не только думающей, Но и действующей положительной героини. в возмещение этого будит красавица, которая сидит и покорно ждет своей участи. А там уже выходит замуж либо бросается в речку, — как старшие скажут.
Король и его женщины
Гарем… С давних времен обещание это волновало фантазия христиан, которых храм вот уже тысячу годов упорно воспитывает в духе единобрачия.
За пределами христианского мира гаремы существовали повсюду, и Корея не была исключением: вплоть до середины XX в. корейские законы разрешали мужчинам владеть наложниц.
Впрочем, на практике законом пользовались немногие, поскольку большинству это было просто не по карману, а наложницы были тут-то предметом роскоши, как это ни антигуманно. Но, что бы наложниц около корейца не было (редко даже очень обильный индивид мог иметь больше двух-трех), супруга около него была все и только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическими правами.
Не удивительно, что больше только наложниц имел король. за всем тем и около корейского короля была только одна жена. среди главной женой и наложницами лежала пропасть, практически непроходимая.
Конечно, правитель мог, если ему быстро адски хотелось, жениться с женой и официально объявлять новой женой бывшую наложницу.
Такие ситуации в корейской истории что греха таить случались (например, да поступил правитель Сукчжон в конце XVII в.), Но бесконечно редко. Во-первых, королева обычно происходила из какого-либо влиятельного аристократического рода, и ее многочисленные родственники совершенно могли зa нее постоять. Например, развод тово же Сукчжона вызвал немало политических проблем самого серьезного свойства.
Наложницы же были, как правило, если и не простолюдинками, то уж, по крайней мере, происходили из достаточно захудалых знатных родов; зa их спинами не было влиятельных и богатых семей, да что тягаться с королевой на равных они не могли. Во-вторых, развод с женой считался поступком, не очень достойным короля.
Поэтому, как бы правитель ни относился к королеве, она обычно оставалась его женой, хозяйкой дома (точнее, дворца) и официальной соправительницей страны.
Наложница — занятие почетная
Впрочем, сказать, что корейская королева разделяла трон, было бы преувеличением.
Она участвовала во многих официальных (как мы бы безотлагательно сказали, «протокольных» мероприятиях), Но в целом женщинам старой Кореи в политику беспрепятственно ввязаться не полагалось.
И все же иногда королевы обладали огромной реальной властью. В конце XIX века королева Мин, супруга последнего корейского короля Кочжона, во многом определяла внутреннюю и внешнюю политику страны. а формально жены остальных корейских королей вели себя, как тихие затворницы.
Кстати сказать, известное суд о том, что «жениться по любви не может ни 1 король» написано для корейских владык: жену для короля подбирали родители или, если правитель вступал на власть малолетним, регентский совет, и исходили они при этом окончательно не из личных симпатий короля, а из сложных политических расчетов.
Если баба королю не нравилась — в его распоряжении были наложницы, которых он выбирал сам, Но при этом показывать формальное честь жене он был должен все равно.
Итак, наложницы. почасту спрашивают, — что их было? Никаких ограничений не существовало. Обычно официально признанных наложниц было 10-15, Но в распоряжении короля были и и кунънё, то есть, в буквальном переводе, — «женщины дворца». Кунънё являлись дворцовыми служанками.
Они мыли, убирали, стирали, готовили и делали тысячи прочих дел, бес которых невозможна общежитие огромного дворцового комплекса. при этом кунънё были не просто служанками. К моменту «поступления на работу» они должны были лежать девственницами и считались потенциальными наложницами короля.
Король мог обманывать ночь с первый встречный приглянувшейся ему служанкой из «резерва» наложниц; зато сексуальная соединительное звено кунънё с любым другим мужчиной приравнивалась к измене супругу, то есть, самому королю (даже в том случае, если правитель до этого и в глаза не видел виновницу).
Набирали кунънё 1 раз в десять лет, при этом и они, и их родители должны были иметь хорошим здоровьем, а да пользоваться «чистую» биографию — никаких там предков, осужденных зa уголовные либо политические преступления. Обычно на службу во хоромы отбирали очень маленьких девочек, которым было только 5-6 лет.
Первые 15 годов жизни во дворце считались временем ученичества, опосля чего девушки получали имя «дворцовой прислужницы». Любопытно, что проводившаяся по этому случаю чин была копией свадебного ритуала. Единственное разница заключалось в том, что на этой «свадьбе»… отсутствовал жених; ведь «виртуальным женихом» был по своему произволу король.
Даже если кунънё с годами покидала дворцовую службу и возвращалась в «большой мир», начинать в негодное она не могла, поскольку до конца жизни она формально числилась в «резервных наложницах» его величества.
Производство наследников
Каждая из «женщин дворца» мечтала становиться настоящей наложницей, «хозяйкой задних покоев». Для этого, во-первых, кунънё должна была обманывать с королем ночь (подняться до «королевской милости»).
«Королевская милость» доставалась, впрочем, немногим.
У большинства житье-бытье проходила на кухнях и в прачечных, в вышивальных мастерских и кладовых дворца, то есть, там, гораздо его величество, понятное дело, не заглядывал, и где надежда попасться королю на глаза и привлечь к себе его уважение был практически равен нулю.
Хотя даже одна либо две ночи, проведенные в королевской постели, безделица не означали: для того, что бы становиться официально признанной наложницей, женщина должна была родить королю ребенка. Из 300-400 находившихся во дворце кунънё полноправными королевскими наложницами обычно становились как только 10-15.
Большинству же оставалось полагать на то, что со временем они смогут исполнять карьеру и дослужиться, скажем, до «старшей служанки», своего рода фрейлины. «Старшие служанки» уже прислуживали королеве и наложницам, или же же были начальницами всяческих дворцовых хозяйственных служб.
С политической точки зрения, главная задание наложниц заключалась совсем не в том, что бы время от времени расщеплять с королем постель и веселить его. На них возлагалась гораздо более важная миссия: обеспечить стабильность династии, производя на аристократия сыновей -потенциальных наследников.
По корейским законам, правитель назначал официального наследника почти что одновременно же опосля вступления на престол. Традиция требовала передавать достоинство сыновьям от жены (если, конечно, таковые были), а не от наложниц, Но это норма зачастую нарушалось. Наследником мог стоить какой угодно из его обычно многочисленных сыновей, и при этом — не непременно старший.
Историки подсчитали, что только отдельный четвертый корейский правитель был из числа старших сыновей. если правитель был бездетным, он мог назначить наследником престола своего брата, племянника или же иного близкого родственника. все же подобное приговор было чревато смутой, по-этому для обеспечения устойчивости династии надо было, что бы правитель имел как дозволено больше сыновей.
Официальный «принц» В любое время мог умереть (детская смертность в те времена была далеко высокой), по-этому тайный «запас» наследников был жизненно необходим. то есть этим и объясняется наличие наложниц, загадка которых была проста: рождать мальчиков — чем больше, тем лучше. Например, около Тхэчжона (годы правления 1400-1418) было 29 сыновей и дочерей, а около Сончжо (1567-1608) — 25. Причем дети, умершие в младенчестве, не учитывались.
Корейский разночтение гарема во многом отличался от варианта ближневосточного. суть различие заключалось в том, что корейские королевские наложницы и официально и по сути были не такими бесправными, как женщины сералей султанов и ханов, находившиеся под полным контролем надсмотрщиков-евнухов.
Это и понятно, ведь они были не пленницами и даже не крепостными, к тому же сохраняли связи с вместе зa пределами дворца…
Источник: «Интересная газета. Загадки цивилизации» №15 2013 г.